Культ слабости или как работают старые сценарии в новой упаковке

Я воспитываю девочку-подростка, у которой формируется новая идентичность, и мы часто обсуждаем разные тренды и мейнстримы в молодежной культуре, особенно в TikTok и социальных сетях. Одним из поводов для обсуждения стала песня: «Я никогда не стану феминисткой, я хочу, чтобы за меня платил мужик». Молодёжный анти-тренд к тренду на феминизм. На первый взгляд — безобидная шутка, но за ней скрывается куда более опасная логика. Вот что я посчитала важным объяснить своей дочери.

Феминизм вовсе не запрещает мужчине платить за женщину. Он не против ухаживаний, подарков, цветов, романтических жестов. Феминизм против того, чтобы это превращалось в обязанность, правило и социальную норму. Мужчина может платить за женщину, если это его желание, в этом есть ценность и смысл. Женщина может платить за мужчину, если так ей комфортнее и приятнее. Они могут делить счёт пополам, если таковы договорённости. Всё это нормально, пока остаётся личным выбором. Феминизм говорит не «нельзя», а «никто никому ничего не должен».

Ненормальна другая логика: если в тебя не готовы вкладываться — с тобой что-то не так; если ты не готов сорить деньгами — ты лузер. За этим следует огромное количество новых трендов на «Валеру» и «тарелочницу», а в комментариях мужчины и женщины просто расстреливают друг друга претензиями и оскорблениями. Вместо того чтобы выбирать, кем быть, с кем быть и по каким правилам.

Именно в этом месте и возникает подлог. Когда звучит лозунг «пусть за меня платит мужчина», это подаётся как ценность, романтика, забота, но по сути речь идёт о переносе ответственности и о культивировании финансовой беспомощности. Подростки весьма внушаемы: они только нащупывают свою силу и возможности этого мира, а здесь им предлагают готовую идею о жизни — твоя ценность как женщины и потолок как личности измеряются тем, насколько в тебя готовы вкладываться и насколько о тебе позаботится мужчина. Если платят — значит, ты красивая, успешная, востребованная. Если нет — тогда тебе путь в карьеристки или домохозяйки. На этой почве вырастает зависимая самооценка и предопределённость ролевых моделей. Девушка учится оценивать себя не по собственным способностям, талантам, стремлениям или достижениям, а по чужой готовности вложиться и позаботиться. Женственность опасно подменяется беспомощностью и инфантилизмом, популяризируется слабость и неспособность справляться с жизнью, поиск ответственного взрослого и перенос ответственности.

Когда женственность искажается, запускаются вредоносные жизненные стратегии избегания реальных перспектив и возможностей: «не женственно быть сильной», «не женственно добиваться своего», «не женственно зарабатывать». Хотя на самом деле именно сила и самостоятельность не только не противоречат женственности, но и делают её глубже и многограннее.

Дальше формируется выученная беспомощность, особенно финансовая: добытчик и защитник — мужчина. На государственном уровне поддерживается та же модель: в зарплатах по-прежнему есть «стеклянные потолки», в профессиях — скрытая дискриминация, дома — двойная нагрузка «женскими» задачами, а мнение «слабого пола» по важным государственным вопросам интересно, но не значимо. Если же женщина выбирает карьеру, то она сразу приносит осознанную жертву: либо ты успешная достигаторша — но тогда без семьи и с сомнительной перспективой отношений, либо хорошая мать и жена — но с ограниченными карьерными возможностями. Ведь сама среда изначально устроена так, потому что имеет дискриминационный базис. Поэтому женщинам приходится выбирать между личным и профессиональным, и в любом случае кто-то обязательно назовёт их выбор «неправильным».

Финансовая зависимость приводит и к ещё более трагичным последствиям. Она становится прямой дорогой к домашнему насилию. Женщины часто остаются в сложных отношениях, потому что мужчина играет роль попечителя или того самого «взрослого», который знает, как тебе жить. Всё это под соусом внешней зависимой самооценки — и вот капкан захлопнулся. Нет собственной опоры, нет финансовой самостоятельности, и значит, выхода тоже нет. «У кого сила и деньги, у того и власть» — и этой власти придётся подчиниться.

С другой стороны, этот же тренд оказывает неоднозначное влияние и на мужчин. Культивируется ценность роскоши, высокого уровня жизни, больших возможностей, влияния и, конечно, авторитета и статуса. И если ты не словил эту волну, то твоя цена на «современном рынке» стремится вниз. Позволять себе слабость и уязвимость — не модно. В то время как феминизм как раз создаёт поле валидации и для мужчин: «быть любым», «быть собой», «быть кем хочешь» без борьбы со стандартной человеческой хрупкостью и уязвимостью, без социальных шаблонов, обязательств и ответственности, которые ты не выбирал. Разве это не честно?

Однако в Беларуси до сих пор существует список запрещённых профессий для женщин. Формально — это «забота». На деле — циничная экономия на охране труда. Рабочие места остаются небезопасными, зарплаты там выше, но женщин туда просто не пускают. Мужчины становятся расходным материалом, женщины теряют деньги, а система продолжает работать по старым правилам. Ведь женщина по умолчанию имеет обязательство перед государством — рожать.

Поэтому феминизм в этой ситуации — не про запреты и не про борьбу с мужественностью или женственностью. Он про расширение возможностей. Про то, чтобы и у женщин, и у мужчин было больше опций, чем предписанные коллективные сценарии и роли. Про то, чтобы и те, и другие могли строить и карьеру, и семью, и быт. Чтобы мужчина мог не быть вечным спонсором и защитником, а женщина — инкубатором. Чтобы выбор действительно был свободным, а не диктовался системой или мифами. Именно поэтому подобные молодёжные песни о том, что «я никогда не стану феминисткой» или «мужчина должен обеспечить, быть богатым, безупречным» звучат не как вызов, а как повторение старых патриархальных сценариев в новой упаковке. Они маскируются под иронию, но на деле продолжают учить следовать старым шаблонам, а не выбирать.

Феминизм ломает эту логику и возвращает самое важное — право быть собой и жить так, как хочется, независимо от пола.

Мария Тарадецкая